Валентин Берестов
Было время, когда птицы не умели петь.
И вдруг они узнали, что в одной далёкой стране живёт старый, мудрый человек, который учит музыке.
Тогда птицы послали к нему Аиста и Соловья проверить, так ли это.
Аист очень торопился. Ему не терпелось стать первым в мире музыкантом.
Он так спешил, что вбежал к мудрецу и даже в дверь не постучался, не поздоровался со стариком, и изо всех сил крикнул ему прямо в ухо:
— Эй, старикан! Ну-ка, научи меня музыке!
Но мудрец решил сначала поучить его вежливости.
Он вывел Аиста за порог, постучал в дверь и сказал:
— Надо делать вот так.
— Всё ясно! — обрадовался Аист.
— Это и есть музыка? — и улетел, чтобы поскорее удивить мир своим искусством.
Соловей на своих маленьких крыльях прилетел позже.
Он робко постучался в дверь, поздоровался, попросил прощения за беспокойство и сказал, что ему очень хочется учиться музыке.
Мудрецу понравилась приветливая птица. И он обучил соловья всему, что знал сам.
С тех пор скромный Соловей стал лучшим в мире певцом.
А чудак Аист умеет только стучать клювом. Да ещё хвалится и учит других птиц:
— Эй, слышите? Надо делать вот так, вот так! Это и есть настоящая музыка! Если не верите, спросите старого мудреца.
Валентин Берестов
Ребята пошли в гости к деду-леснику. Пошли и заблудились.
Смотрят, над ними Белка прыгает. С дерева на дерево. С дерева на дерево.
Ребята — к ней:
— Белка, Белка, расскажи, Белка, Белка, покажи, Как найти дорожку К дедушке в сторожку?
— Очень просто, — отвечает Белка.
— Прыгайте с этой ёлки вот на ту, с той — на кривую берёзку. С кривой берёзки виден большой-большой дуб. С верхушки дуба видна крыша. Это и есть сторожка. Ну что же вы? Прыгайте!
— Спасибо, Белка! — говорят ребята. — Только мы не умеем по деревьям прыгать. Лучше мы ещё кого-нибудь спросим.
Скачет Заяц. Ребята и ему спели свою песенку:
— Зайка, Зайка, расскажи, Зайка, Зайка, покажи, Как найти дорожку К дедушке в сторожку?
— В сторожку? — переспросил Заяц. — Нет ничего проще. Сначала будет пахнуть грибами. Так? Потом — заячьей капустой. Так? Потом запахнет лисьей норой. Так? Обскочите этот запах справа или слева. Так? Когда он останется позади, понюхайте вот так и услышите запах дыма. Скачите прямо на него, никуда не сворачивая. Это дедушка-лесник самовар ставит.
— Спасибо, Зайка, — говорят ребята. — Жалко, что носы у нас не такие чуткие, как у тебя. Придётся ещё кого-нибудь спросить.
Видят, ползёт Улитка.
— Эй, Улитка, расскажи, Эй, Улитка, покажи, Как найти дорожку К дедушке в сторожку?
— Рассказывать до-о-олго, — вздохнула Улитка. — Лу-у-учше я вас туда провожу-у-у. Ползите за мной.
— Спасибо, Улитка! — говорят ребята. — Нам некогда ползать. Лучше мы ещё кого-нибудь спросим.
На цветке сидит Пчела.
Ребята к ней:
— Пчёлка, Пчёлка, расскажи, Пчёлка, Пчёлка, покажи, Как найти дорожку К дедушке в сторожку?
— Ж-ж-ж, — говорит пчела. — Покажжжу... Смотрите, куда я лечу. Идите следом. Увидите моих сестёр. Куда они, туда и вы. Мы дедушке на пасеку мёд носим. Ну, до свидания! Я уж-ж-жасно тороплюсь. Ж-ж-ж...
И улетела. Ребята не успели ей даже спасибо сказать. Они пошли туда, куда летели пчёлы, и быстро нашли сторожку. Вот была радость! А потом дедушка их чаем с мёдом угостил.
Валентин Берестов
Гусеница считала себя очень красивой и не пропускала ни одной капли росы, чтобы в неё не посмотреться.
— До чего ж я хороша! — радовалась Гусеница, с удовольствием разглядывая свою плоскую рожицу и выгибая мохнатую спинку, чтобы увидеть на ней две золотые полоски.
— Жаль, что никто-никто этого не замечает.
Но однажды ей повезло. По лугу ходила девочка и собирала цветы. Гусеница взобралась на самый красивый цветок и стала ждать.
А девочка увидела её и сказала:
— Какая гадость! Даже смотреть на тебя противно!
— Ах так! — рассердилась Гусеница. — Тогда я даю честное гусеничное слово, что никто, никогда, нигде, ни за что и нипочём, ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах больше меня не увидит!
Дал слово — нужно его держать, даже если ты Гусеница. И Гусеница поползла на дерево. Со ствола на сук, с сука на ветку, с ветки на веточку, с веточки на сучок, с сучка на листок.
Вынула из брюшка шёлковую ниточку и стала ею обматываться. Трудилась она долго и наконец сделала кокон.
— Уф как я устала! — вздохнула Гусеница. — Совершенно замоталась.
В коконе было тепло и темно, делать больше было нечего, и Гусеница уснула.
Проснулась она оттого, что у неё ужасно чесалась спина. Тогда Гусеница стала тереться о стенки кокона. Тёрлась, тёрлась, протёрла их насквозь и вывалилась.
Но падала она как-то странно — не вниз, а вверх.
И тут Гусеница на том же самом лугу увидела ту же самую девочку.
«Какой ужас! — подумала Гусеница. — Пусть я не красива, это не моя вина, но теперь все узнают, что я ещё и обманщица. Дала честное гусеничное, что никто меня не увидит, и не сдержала его. Позор!» И Гусеница упала в траву.
А девочка увидела её и сказала:
— Какая красивая!
— Вот и верь людям, — ворчала Гусеница.
— Сегодня они говорят одно, а завтра— совсем другое.
На всякий случай она погляделась в каплю росы. Что такое? Перед ней — незнакомое лицо с длинными-предлинными усами
Гусеница попробовала выгнуть спинку и увидела, что на спинке у неё появились большие разноцветные крылья.
— Ах вот что! — догадалась она. — Со мной произошло чудо. Самое обыкновенное чудо: я стала Бабочкой!
Это бывает. И она весело закружилась над лугом, потому что честного бабочкиного слова, что её никто не увидит, она не давала.
В.А. Осеева
Маленький старичок с длинной седой бородой сидел на скамейке и зонтиком чертил что-то на песке
. — Подвиньтесь,— сказал ему Павлик и присел на край.
Старик подвинулся и, взглянув на красное, сердитое лицо мальчика, сказал:
— С тобой что-то случилось? — Ну и ладно! А вам-то что?— покосился на него Павлик.
— Мне ничего. А вот ты сейчас кричал, плакал, ссорился с кем-то...
— Ещё бы!— сердито буркнул мальчик. — Я скоро совсем убегу из дому.
— Убежишь?
— Убегу! Из-за одной Ленки убегу.
— Павлик сжал кулаки.— Я ей сейчас чуть не поддал хорошенько! Ни одной краски не даёт! А у самой сколько!
— Не даёт? Ну, из-за этого убегать не стоит.
— Не только из-за этого. Бабушка за одну морковку из кухни меня прогнала... прямо тряпкой, тряпкой...
Павлик засопел от обиды.
— Пустяки!— сказал старик.— Один по- ругает, другой пожалеет.
— Никто меня не жалеет!— крикнул Павлик.— Брат на лодке едет кататься, а меня не берёт. Я ему говорю: «Возьми лучше, всё равно я от тебя не отстану, вёсла утащу, сам в лодку залезу!» Павлик стукнул кулаком по скамейке. И вдруг замолчал.
— Что же, не берёт тебя брат?
— А почему вы всё спрашиваете?
Старик разгладил длинную бороду:
— Я хочу тебе помочь. Есть такое вол- шебное слово...
Павлик раскрыл рот.
— Я скажу тебе это слово. Но помни: говорить его надо тихим голосом, глядя прямо в глаза тому, с кем говоришь. Помни — тихим голосом, глядя прямо в глаза...
— А какое слово?
Старик наклонился к самому уху мальчика. Мягкая борода его коснулась Павликовой щеки. Он прошептал что-то и громко добавил:
— Это волшебное слово. Но не забудь, как нужно говорить его.
— Я попробую,— усмехнулся Павлик, — я сейчас же попробую.
— Он вскочил и побежал домой.
Лена сидела за столом и рисовала. Краски — зелёные, синие, красные — лежали перед ней. Увидев Павлика, она сейчас же сгребла их в кучу и накрыла рукой.
«Обманул старик!— с досадой подумал мальчик.— Разве такая поймёт волшебное слово!..»
Павлик боком подошёл к сестре и потянул её за рукав. Сестра оглянулась.
Тогда, глядя ей в глаза, тихим голосом мальчик сказал:
— Лена, дай мне одну краску... пожалуйста...
Лена широко раскрыла глаза. Пальцы её разжались, и, снимая руку со стола, она смущённо пробормотала:
— Ка-кую тебе? — Мне синюю,— робко сказал Павлик. Он взял краску, подержал её в руках, походил с нею по комнате и отдал сестре.
Ему не нужна была краска. Он думал теперь только о волшебном слове. 
«Пойду к бабушке. Она как раз стряпает. Прогонит или нет?»
Павлик отворил дверь в кухню. Старушка снимала с противня горячие пирожки.
Внук подбежал к ней, обеими руками повернул к себе красное морщинистое лицо, заглянул в глаза и прошептал:
— Дай мне кусочек пирожка... пожалуйста.
Бабушка выпрямилась. Волшебное слово так и засияло в каждой морщинке, в глазах, в улыбке.
— Горяченького... горяченького захотел, голубчик мой!— приговаривала она, выбирая самый лучший, румяный пирожок.
Павлик подпрыгнул от радости и расцеловал её в обе щеки.
«Волшебник! Волшебник!» — повторял он про себя, вспоминая старика.
За обедом Павлик сидел притихший и прислушивался к каждому слову брата. Когда брат сказал, что поедет кататься на лодке, Павлик положил руку на его плечо и тихо попросил:
— Возьми меня, пожалуйста. За столом сразу все замолчали.
Брат поднял брови и усмехнулся.
— Возьми его, — вдруг сказала сестра. — Что тебе стоит!
— Ну, отчего же не взять? — улыбнулась бабушка. — Конечно, возьми.
— Пожалуйста, — повторил Павлик.
Брат громко засмеялся, потрепал мальчика по плечу, взъерошил ему волосы:
— Эх ты, путешественник! Ну ладно, собирайся!
«Помогло! Опять помогло!»
Павлик выскочил из-за стола и побежал на улицу. Но в сквере уже не было старика.
Скамейка была пуста, и только на песке остались начерченные зонтиком непонятные знаки.
В.А. Осеева
Собака яростно лаяла, припадая на передние лапы.
Прямо перед ней, прижавшись к забору, сидел маленький взъерошенный котёнок. Он широко раскрывал рот и жалоб- но мяукал.
Неподалёку стояли два мальчика и ждали, что будет.
В окно выглянула женщина и поспешно выбежала на крыльцо. Она отогнала собаку и сердито крикнула мальчикам:
— Как вам не стыдно!
— А что стыдно? Мы ничего не делали! — удивились мальчики.
— Вот это и плохо! — гневно ответила женщина.
В.А. Осеева
Пошли три мальчика в лес. В лесу грибы, ягоды, птицы. Загулялись мальчики.
Не заметили, как день прошёл. Идут домой — боятся:
— Попадёт нам дома!
Вот остановились они на дороге и думают, что лучше: соврать или правду сказать?
— Я скажу,— говорит первый,— будто волк на меня напал в лесу.
Испугается отец и не будет браниться.
— Я скажу,— говорит второй,— что дедушку встретил.
Обрадуется мать и не будет бранить меня.
— А я правду скажу,— говорит третий.— Правду всегда легче сказать, потому что она правда и придумывать ничего не надо.
Вот разошлись они все по домам.
Только сказал первый мальчик отцу про волка — глядь, лесной сторож идёт.
— Нет,— говорит,— в этих местах волка. Рассердился отец. За первую вину рассердился, а за ложь — вдвое.
Второй мальчик про деда рассказал. А дед тут как тут — в гости идёт. Узнала мать правду. За первую вину рассердилась, а за ложь — вдвое.
А третий мальчик как пришёл, так с порога во всём повинился. Поворчала на него тётка да и простила.
В.А. Осеева
Проснулся Юрик утром. Посмотрел в окно. Солнце светит. Денёк хороший. И захотелось мальчику самому что-нибудь хорошее сделать.
Вот сидит он и думает: «Что, если б моя сестрёнка тонула, а я бы её спас!»
А сестрёнка тут как тут:
— Погуляй со мной, Юра!
— Уходи, не мешай думать! Обиделась сестрёнка, отошла.
А Юра думает: «Вот если б на няню волки напали, а я бы их застрелил!»
А няня тут как тут:
— Убери посуду, Юрочка.
— Убери сама — некогда мне! Покачала головой няня.
А Юра опять ду- мает: «Вот если б Трезорка в колодец упал, а я бы его вытащил!»
А Трезорка тут как тут. Хвостом виляет: «Дай мне попить, Юра!»
— Пошёл вон! Не мешай думать! Закрыл Трезорка пасть, полез в кусты.
А Юра к маме пошёл:
— Что бы мне такое хорошее сделать? Погладила мама Юру по голове:
— Погуляй с сестрёнкой, помоги няне посуду убрать, дай водички Трезору.
В.А. Осеева
Две женщины брали воду из колодца.
Подошла к ним третья. И старенький старичок на камушек отдохнуть присел.
Вот говорит одна женщина другой:
— Мой сынок ловок да силен, никто с ним не сладит.
— А мой поёт, как соловей. Ни у кого голоса такого нет,— говорит другая.
А третья молчит. — Что же ты про своего сына не скажешь?— спрашивают её соседки.
— Что ж сказать? — говорит женщина.— Ничего в нём особенного нету.
Вот набрали женщины полные вёдра и пошли. А старичок — за ними.
Идут женщины, останавливаются. Болят руки, плещется вода, ломит спину. Вдруг навстречу три мальчика выбегают.
Один через голову кувыркается, колесом ходит — любуются им женщины.
Другой песню поёт, соловьем заливается — заслушались его женщины.
А третий к матери подбежал, взял у неё вёдра тяжёлые и потащил их.
Спрашивают женщины старичка:
— Ну что? Каковы наши сыновья?
— А где же они? — отвечает старик.— Я только одного сына вижу!
В.А. Осеева
У Кати было два зелёных карандаша. А у Лены ни одного. Вот и просит Лена Катю:
— Дай мне зелёный карандаш.
А Катя и говорит:
— Спрошу у мамы.
Приходят на другой день обе девочки в школу.
Спрашивает Лена:
— Позволила мама?
А Катя вздохнула и говорит:
— Мама-то позволила, а брата я не спросила.
— Ну что ж, спроси ещё у брата,— говорит Лена.
Приходит Катя на другой день.
— Ну что, позволил брат? — спрашивает Лена.
— Брат-то позволил, да я боюсь, сломаешь ты карандаш.
— Я осторожненько,— говорит Лена.
— Смотри,— говорит Катя,— не чини, не нажимай крепко, в рот не бери. Да не рисуй много.
— Мне,— говорит Лена,— только листочки на деревьях нарисовать надо да травку зелёную.
— Это много,— говорит Катя, а сама брови хмурит. И лицо недовольное сделала. Посмотрела на неё Лена и отошла. Не взяла карандаш. Удивилась Катя, побежала за ней:
— Ну, что ж ты? Бери! — Не надо,— отвечает Лена.
На уроке учитель спрашивает: — Отчего у тебя, Леночка, листья на деревьях синие?
— Карандаша зелёного нет.
— А почему же ты у своей подружки не взяла?
Молчит Лена.
А Катя покраснела как рак и говорит:
— Я ей давала, а она не берёт.
Посмотрел учитель на обеих:
— Надо так давать, чтобы можно было взять.
В.А. Осеева
День был солнечный. Лёд блестел. Народу на катке было мало.
Маленькая девочка, смешно растопырив руки, ездила от скамейки к скамейке.
Два школьника подвязывали коньки и смотрели на Витю.
Витя выделывал разные фокусы — то ехал на одной ноге, то кружился волчком.
— Молодец! — крикнул ему один из мальчиков.
Витя стрелой пронёсся по кругу, лихо завернул и наскочил на девочку.
Девочка упала.
Витя испугался.
— Я нечаянно...— сказал он, отряхивая с её шубки снег.
— Ушиблась?
Девочка улыбнулась:
— Коленку...
Сзади раздался смех. «Надо мной смеются!»— подумал Витя и с досадой отвернулся от девочки.
— Эка невидаль — коленка! Вот плакса!— крикнул он, проезжая мимо школьников.
— Иди к нам! — позвали они. Витя подошёл к ним. Взявшись за руки, все трое весело заскользили по льду.
А девочка сидела на скамейке, тёрла ушибленную коленку и плакала.
